— Да. Может быть, нас это какое-то время и связывало. Мне досих пор интересно поболтать о всякой чепухе, хотя я больше в нее не верю.Потом… потом она стала относиться к этому слишком серьезно, а мне по старойдорожке катиться уже не хотелось.

— Понимаю.

Он осушил стакан и снова наполнил его.

— В этом ничего нет, — продолжал он. — Существуетбесконечное число путей самообмана или иррационального превращения вещей в то,чем на самом деле они являются. Наверное мне хотелось волшебства, но настоящеговолшебства в мире не существует.

— Зачем же ты тогда бросил в меня Библию?

Он фыркнул.

— С таким же успехом это мог быть Коран или Веды. Было бызабавно посмотреть, как ты исчезаешь в огненной вспышке. Но, увы! Я напрасностарался…

Я улыбнулся.

— Как мне найти Мелмана?

— Минуточку… где-то здесь у меня… — он открыл ящик стола идостал небольшую записную книжку, полистал ее, потом записал для меня адрес набиблиографическую карточку и протянул ее мне. Потом он отпил еще глоток вина.

— Благодарю.

— Это адрес его мастерской, но он там не живет, — пояснилРик.

Я кивнул и поставил на стол свой стакан.

— Я тебе очень благодарен.

Он приподнял бутылку.

— Еще немного?

— Нет, спасибо.

Он пожал плечами и налил себе.

Я поднялся.

— Ты понимаешь, — медленно проговорил он, — это так грустно…

— Что именно?

— Что в мире нет волшебства, никогда не было, наверное,никогда и не будет.

— Это скверно, — согласился я.

— Ведь тогда мир был бы гораздо более интересным.

— Да.

Я повернулся, намереваясь уходить.

— Сделай мне одолжение, — попросил он.

— Какое?

— Когда будешь уходить, поставь указатель в витрине на тричаса и захлопни за собой дверь.

— Конечно.

Я оставил его за столом в кабинете и сделал так, как онпросил. Небо стало заметно темнее, а ветер еще холоднее. Я еще раз попробовал позвонитьЛюку из таксофона на углу, но и на этот раз мне никто не ответил.

Мы были тогда счастливы… Даже странно, как все удачноскладывалось. Погода — само совершенство, и все, что мы задумали, получалось нехуже. Вечером мы пошли в гости, там было так весело… Потом мы ужинали впрелестном местечке, которое обнаружили совершенно случайно. Мы долго сидели забокалами с вином, не желая, чтобы день кончался, потом решили продолжить этуполосу удач и поехали на пустынный берег, где сидели, плавали, смотрели налуну, а ветер легонько шевелил наши волосы. А потом… потом я сделал одну вещь,которую не должен был ни в коем случае делать. Но разве Фауст не считал, чтопрекрасное мгновение стоит души?

— Пойдем, — сказал я.

Я метко отправил пустую банку из-под пива в контейнер длямусора и поймал Джулию за руку.

— Отправимся на прогулку.

— Куда же? — спросила она.

Я помог ей подняться.

— В волшебную страну, — сказал я, — в далекий сказочныйпредел, в Эдем. Идем же!

Она рассмеялась и позволила мне вести ее.

Мы пошли вдоль кромки берега к тому месту, где полоса пескасужалась.

Луна висела в небе роскошная и желтая, а море словно пеломою любимую песню.

Мы шагали рука об руку, пока неожиданный поворот тропинки неувел нас в сторону от полосы песка. Я стал искать глазами пещеру, котораядолжна была вот-вот появиться, высокая, узкая пещера.

— Пещера, — объявил я минуту спустя. — Давай войдем?

— Там темно…

— Вот и прекрасно.

И мы вошли в пасть пещеры.

Шагов шесть нам еще светила заглянувшая в пещеру луна, и заэто время я успел заметить поворот налево.

— Сюда, — уверенно произнес я.

— Но здесь так темно!

— Естественно. Держись за мою руку покрепче. Все будет впорядке.

Еще пятнадцать или двадцать шагов — и справа что-то неяснозасветилось.

Я повел Джулию к повороту, и по мере нашего продвижениявперед, свет становился все ярче.

— Мы можем заблудиться, — негромко проговорила она.

— Я никогда не заблужусь, — успокоил ее я.

Свет становился все ярче. Еще поворот, короткий коридор, имы оказались у подножия горы. Ниже виделся лес, и солнце прошло уже половинуутреннего пути над деревьями этого леса.

Джулия замерла, широко раскрыв голубые глаза.

— День! — изумленно воскликнула она.

— Темпус фугит, — ответил я. — Идем.

Некоторое время мы шли через лес, слушая песни птиц и ветрав ветвях, темноволосая Джулия и я. Немного спустя я провел ее через каньонцветных трав и камней, по дну которого протекал хрустальный ручей, впадавший вреку.

Мы шли вдоль реки, пока не оказались у обрыва, уходящеговдаль, полного радуг от падающей воды и туманов.

Стоя на гребне водопада, глядя на обширную долину у нашихног, мы увидели шпили и купола города, золотые и сверкающие, как бриллианты,смутно проступающие сквозь утренний туман.

— Где мы? — шепотом спросила Джулия.

— Прямо за поворотом, — ответил я. — Идем.

И я повел ее влево по тропинке, которая вела нас обратновдоль обрыва, пока мы не миновали водопад. Тени и алмазные брызги, мощный рев,а потом еще большая мощь тишины…

Наконец мы вошли в туннель, поначалу влажный, потом высохшийпо мере того, как мы поднимались выше.

Туннель вывел нас в галерею, открытую с левой стороны,глядевшую в ночь, где ярко сияли звезды…

Зрелище было грандиозное. Сияние незнакомых созвездий былонастолько мощным и ослепительным, что наши фигуры отбрасывали тени на стенупозади нас.

Она облокотилась на низкий парапет, ее кожа словно светиласьизнутри, как редкий сорт мрамора, она смотрела вниз.

— Они и там, внизу, — прошептала она, — и по обе стороны!Внизу тоже ничего нет, кроме звезд! И по сторонам…

— Да. Красиво, правда?